 Николай Тимофеевич Невпряга родился
25 декабря 1925 года в селе Новгородка Кировоградской области в семье
крестьянина. Украинец. В Красной Армии с мая 1944 года. В действующей армии с
сентября 1944 года. Воевал на 2-м и 3-м Украинских фронтах. Особо отличился при
форсирование реки Дунай и в боях за удержание плацдарма на её правом берегу.
… Командир отделения 1077-го стрелкового полка 316-й стрелковой
дивизии 46-й армии 2-го Украинского фронта красноармеец Невпряга в ночь на 5
декабря 1944 , действуя в составе батальона капитана Моженко Ф.У., при
форсировании реки в районе населённого пункта Тёкёль (15 километров южнее
Будапешта, Венгрия) в числе первых достиг правого берега и ворвался во
вражескую траншею. Когда противник предпринял обстрел батальона из
шестиствольных миномётов со стороны ближней дамбы, Невпряга в составе роты
совершил стремительный бросок и участвовал в подавлении огневых точек и уничтожении
расчётов миномётов. В боях по удержанию плацдарма, участвовал в отражении
шестнадцати вражеских контратак, что способствовало удержанию захваченного
плацдарма. Батальон за сутки боёв уничтожил свыше 550 вражеских солдат и
офицеров, два шестиствольных миномета, 5 станковых и 12 ручных пулеметов, 2
бронетранспортера и несколько танков.
Закончил войну в Австрии
командиром отделения 1077-го стрелкового полка 316-й Темрюкской Краснознаменной
стрелковой дивизии (46-я армия, 2-й Украинский фронт).
Звание Героя Советского Союза присвоено 24 марта 1945 года («Золотая
Звезда» (№ 4879). Награжден также
орденами Ленина, Отечественной войны 1-й степени, медалями «За взятие
Будапешта», «За боевые заслуги», «За победу над Германией».
Демобилизован в 1951 году.
Живёт и работает в г.Новомосковске Днепропетровской области. Председатель городского
Совета Ветеранов с 1989 года и по сегодняшний день (ветеранская организация Новомосковска объединяет 40 первичных
ветеранских организаций, в которых состоит 19597 ветеранов войны и труда).
— Николай
Тимофеевич, когда вы были призваны в действующую армию и где проходили
подготовку?
— В армию я попал после освобождения Криворожья в мае
1944 года. Подготовку проходили мы в станице Лабинская на Кубани. Учили нас
стрелять из винтовки, гранаты бросать. В сентябре того же года отправлен в
1077-й стрелковый полк 316-й Темрюкской Краснознаменной стрелковой дивизии
(46-я армия, 2-й Украинский фронт). Когда
вышли на границу, думали, что война для нас закончилась. Ан, нет. Поэтому
пришлось пешочком протопать Румынию, Венгрию, часть Югославии и Австрии. Помню,
в Югославии подходили к нам местные жители и говорили: «Братушка, дай автомат,
я тебе солонину дам, вино дам». Короче, меняли продукты на оружие. На наш
вопрос: зачем, мол, вам автомат, они говорили: «Война еще будет!» Выходит, не
ошиблись, когда в 90-х годах прошлого века на Балканах запылала война…
— Вы
в 19 лет, будучи рядовым, получили высокое звание Героя Советского Союза.
Расскажите об этом поподробнее.
— Когда мы в первых числах декабря 1944 года подошли к
Дунаю, необходимо было тщательно подготовить форсирование реки. Для этого создали
группу. В ночь на 5 декабря мы на лодке с кабелем связи отправились на
противоположный берег, подходя к которому, наскочили на мину. Я привязал кабель
к руке и выволок его на обледенелый берег. Но вот беда — штатный телефон УНАИ с
деревянным корпусом пропитался водой и пришел в непригодность. Как же
координировать артиллерийский огонь и высадку основных сил дивизии? А тут
«забеспокоились» немцы, пытаясь сбросить нас с плацдарма. Наша группа,
преодолев обрывистый берег, ворвалась в немецкую траншею. Там был проложен
кабель связи. По нему мы и подошли к бункеру. Я бросил туда гранату и вытащил
телефон. Присоединил «одолженный» телефон к  нашему кабелю и сообщил на
восточный берег, что плацдарм готов к приему войск. В это время заработали
вражеские минометы, батарея которых спряталась под прикрытием дамбы. Необходимо
было уничтожить минометчиков. Группа, оседлав гребень дамбы, пулеметным и
автоматным огнем подавила позиции минометчиков противника. Немцы держались
стойко. По нашему флангу ударил пулемет. Комбат мне говорит: «Николай, давай
бегом, выясни там обстановку!». Прибежал, а там наши ребята раненные. Говорю,
мол, хлопцы, прикройте огнем, я попробую подобраться к пулемету. А пулемет их,
МГ-34, не дает головы поднять. Подполз я
на расстояние броска и гранату туда кинул, а потом развернул этот пулемет и
стал косить врага из его же оружия. Бои были ожесточенные. Немцы несколько раз
пытались сбросить нас с плацдарма.
— Вы
награждены медалью «За взятие Будапешта». Расскажите о боях за столицу Венгрии,
которая во время войны была сателлитом Германии.
— Бои за Будапешт носили крайне ожесточенный характер.
Немцы основательно укрепили город, практически каждый дом превратив в крепость.
Когда Будапешт был полностью блокирован нашими войсками, командование решило
послать туда парламентеров. Начальник штаба батальона Орлов, а также Остапенко
и старшина (вот только запамятовал его фамилию) отправились к немцам. Мне
пришлось сопровождать парламентеров к оговоренному заранее месту. За ними приехала
немецкая легковая машина. Мы остались ждать. Часа через три машина снова прибыла.
Из нее вышла наша парламентёрская группа. Авто развернулось и уехало. Как
только начштаба Орлов вместе с Остапенко и старшиной направились к позициям, их
накрыло артиллерийским огнем. Все произошло в 200 метрах от нас. Преодолев с
ребятами ползком это расстояние, вытащили всех троих. К сожалению, Остапенко и
старшину убило. А вот начштаба перевязали и отправили в медсанбат.
—
Героя о страхе как-то несподручно спрашивать, но все же. Ведь вам приходилось с
противником и в рукопашные вступать.
— Боялись до того, как подняться и идти в атаку или
рукопашную. А во время боя страх отступает. Прекрасно ведь понимаешь, если не
ты — так тебя. Особенно тяжело было во время уличных боев в Будапеште. А по
поводу рукопашных расскажу такую историю. Однажды забежал я в дом. Поднимаюсь
по лестнице, а немец меня — хвать за горло. Но я крепким был, кандидат в
мастера спорта по спортивной гимнастике, да и Бог силой не обидел. Вывернулся,
схватил его за волосы, перевернул и добил. Один раз, помню, во время зачистки,
заскакиваю в квартиру, передо мной зеркало, а там немец с финкой намеривается
сзади меня проткнуть. Резко поворачиваюсь и очередью из автомата...
—
Сколько раз за войну вас ранило?
 — Имею три ранения. В голову, руку и ногу. Штыком — в
руку в Венгрии. Пуля прошила ногу на вылет, когда освобождал Украину. А вот в
голову — тяжелое ранение. Было это в Венгрии 23 марта 1945 года возле озера
Балатон. Мина попала в крышу, и меня накрыло. Толя Перевезенцев подобрал и
перевязал. Пришлось трепанацию черепа делать. Пробыл в медсанбате около месяца.
Но что-то плохо заживало и образовался нарыв, пришлось повторно лечиться. А
затем нас с Сашей Костицыным отправили на отдых после ранения на всемирно
известный курорт в Баден-Бадене. Скажу вам, какие там курорты!
—
Какими качествами необходимо обладать, чтобы выжить в бою?
— В бою главное — реакция. Нужно быть готовым к разным
ситуациям. Конечно, ребята-тюфяки погибали быстро. Был у нас пэтээровец Михайлов
— штатный стрелок из противотанкового ружья. У него в рюкзаке всегда
полным-полно снеди было. То сало, то колбаса. Как только он уснет на привале,
мы у него и вытащим чего-то вкусненького. Погиб от пули снайпера. Произошло это
на подступах к Будапешту. На фасаде одного из домов засел снайпер и бьет, да
так, что головы не дает поднять. А этот самый Михайлов ведет себя уж слишком
беспечно. Я говорю, мол, осторожно — снайпер. А он: «Де, я його не бачу!»
Короче, снайпер положил и его. Беру противотанковое ружье, пытаюсь засечь
противника. А он, гад, винтовку не высовывает из окна, чтобы огонек от выстрела
никто не заметил. Я изловчился и как саданул ему туда из пэтээра! Он и умолк…
 —
Коль речь зашла о противнике, расскажите о боевых качествах немецкого солдата.
— Сильные вояки были немцы, нечего сказать. Тяжело с ними
воевать. Приведу вам такой пример. Во время боя мы ранили немца. Подходим к
нему, а он лежит и пытается рукой к автомату дотянуться. Пуля или осколок ему
позвоночник зацепила, уж и недвижим, а все равно хочет воевать. Подходим к
нему, отбрасываю ногой его автомат подальше. А Толик Перевезенцев, наш
санинструктор, осмотрел его ранение и говорит, мол, не жилец немец.
—
Известно, что на войне солдату без сна и питания — невозможно. Как у вас
обстояло дело с продовольствием?
— Неплохо, я вам скажу. Когда шли по нашей территории,
труднее было. А когда границу миновали — легче стало. Нам повезло со старшиной.
Был у нас такой — Чулый. Поворотливый, настоящий старшина! Успевал покормить и
утром и вечером. Всегда у него было горяченькое. Главная ведь пища солдатская —
щи да каша. И без изысков. А то ведь желудки наши деликатесами, сами понимаете,
не были избалованы. Однажды целое ЧП приключилось с этим вот «неуставным
питанием». Повар наш — грузин по национальности — решил побаловать свежиной.
Подстрелил где-то дикого кабана и захотел попотчевать бойцов. А к нам как раз
пополнение прибыло. Но они-то не избалованы жирной пищей. А грузин их щедро
угостил — мяса да сала в котелки каждому от души положил. Как наелся этой
свежины наш молодняк, все траншеи изгадили! Довелось санинструктору Толе
Перевезенцеву пять километров в медсанбат за порошками и таблетками бежать.
— А
немцы «помогали» харчами?
— Бывало. Помню, окружили мы немцев — дело было в
Венгрии. По ночам им из самолетов пропитание и боеприпасы сбрасывали.
Присмотрелся я однажды к их позициям, где корректировщик сидит. Захватил его,
«одолжил» у него фонарик, а когда наступила ночь, появились самолеты.
Просигнализировал им этим фонариком. Немцы оказались щедрыми и сбросили
несколько мешков с харчами на парашютах. Там были консервы. Поели мы тогда
всласть. В овальных банках — рыбные консервы, а в круглых — мясные. Тогда я впервые
попробовал маргарин. Он у них как сливочное масло. Скажу вам, немецкой снеди и
выпивки в штабных машинах было вдосталь.
— О
чем мечтали на войне?
— В баньке помыться, да в постельку чистенькую лечь
отоспаться.
— А
случаев межнациональной розни в подразделении не было?
— О чем вы говорите! В нашем взводе связи представители
семи национальностей были. На войне национальность одна — солдат!
— За
языком ходили?
— Приходилось. Помню, в Будапеште взяли мы ликероводочный
завод. И остановились, никакого продвижения вперед.
—
Может, переусердствовали со спиртным?
 — Нет. Просто необходим был язык, дабы продвинуться
вперед. Дивизионные разведчики ходили — безрезультатно. Что делать? Собрались и
мы. Вышли, смотрим, возле одного домика стоят несколько человек. Подобрались мы
к ним и захватили без шума. Доставили в штаб. Оказывается, переусердствовали.
На поверку нашими пленными стали венгерские коммунисты. Распороли они подкладки
своих пиджаков и показали удостоверения коммунистов — членов движения
Сопротивления. А однажды мне повезло пленить немецкого майора. Был он на кухне.
То ли снимал пробу, то ли по какой другой причине находился там. Спускался он
по лестнице, и я его за ноги руками схватил. Майор рухнул, а тут ребята подоспели
и прихватили его. Кляп в рот и — в штаб.
— А
как встретили весть о Победе?
— Наша дивизия стояла на австро-германской границе.
Вечером выходит жена комбата из штаба и говорит: «Ребята, война закончилась!»
Мы еще ничего не успели понять, как за ней выскакивает радист и орет: «Войне
конец! Войне конец!». А уже за ними
голос диктора Левитана: «Внимание, внимание, говорит Москва. Победа!!!». Что здесь началось! Этого не передать.
Стрельба-пальба. Вверх полетели пилотки, фуражки. Мне в воздухе прострелили
пилотку. Долго я ее хранил, как память. Потом в каждом подразделении появились
боевые листки, фронтовые газеты. И, конечно, старшина Чулый привез водку в
бидоне. Пили за Победу!
— В
составе сводного полка прославленного 2-го Украинского фронта не довелось
пройти по брусчатке Красной площади на Параде Победы?
— Нет. Но вот в Белокаменной пришлось побывать. После
расформирования дивизии я как знаменосец в 1947 году отвозил знамя нашей
дивизии в Москву. Дали мне в сопровождение двух автоматчиков, выделили купе в
поезде. Приехали в столицу. Нас направили на Софиевскую набережную. Заходим в
здание. Встретила нас какая-то бабушка и говорит: сынки, идите туда — там
генерал сидит, вот к нему и обращайтесь. Мы к нему. Отдал я пакет, сургучом
опечатанный. Он вскрыл его, пробежал глазами по тексту и отправил нас к еще
одной бабушке. Стучимся, заходим, точно там сидит бабушка, раскрашенная такая,
и говорит: «Ребятки, что у вас там, знамя? Бросайте его в шкаф». Открывает она
шкаф, а там знамен!.. Положили мы и свое, поехали в часть. Помню, по дороге
думал: «Отдельное купе, два автоматчика, а тут — в шкафчик!». А когда была встреча ветеранов в Москве в 2005
году, на 60-тилетие Победы, увидел я наше знамя и не сдержался, заплакал…
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…
ПОТОМКИ НАКОНЕЦ ПОКАЗАЛИ МИРУ, КАК ОНИ ЧТЯТ ПОДВИГ СВОИХ ПРЕДКОВ
 Председатель Верховной Рады Украины Владимир Литвин  подписал закон,
согласно которому в День Победы кроме государственного флага должно
вывешиваться красное знамя Победы. Впервые за годы независимости, тысячи алых
флагов развеваются сейчас над государственными учреждениями, предприятиями и
жилыми домами в городах, поселках и селах Юга и Востока Украины. Ко Дню Победы
этот флаг утвержден в качестве официального символа 9 мая принятым 21 апреля
Верховной Радой законом, дополняющим прежний "Об увековечении Победы в
Великой Отечественной войне 1941- 1945 гг". Жители южного и восточного регионов Украины
поддержали это решение парламента, в отличие от пяти областей Западной Украины,
где политики-националисты наотрез отказались выполнять закон.
| 
