Вы вошли как Гость | Группа "Гости "АнтиКризисные Идеи" интернет - газета Новомосковщины
Меню сайта
Прогноз погоды
Погода в Новомосковске
Валюта
Курсы наличного обмена на сегодня

Календарь
Наши Реквизиты
Архив записей
Наш опрос
Мини-чат
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

счетчик посещений
счетчик посещений статистика посещения интернет
купить Apple iPad

Страницы газеты

Главная » Статьи » «VIP-Земляки»

ПОЧЁТНЫЙ ГРАЖДАНИН НОВОМОСКОВСКА ВСПОМИНАЕТ…

                  «…Я считаю, что человек, который любит свою страну, никогда не бросит ее в тяжелую минуту. Патриотизм начинается с уважения к Родине.  Я свою родную Украину любил и оккупированную гитлеровцами, и сейчас, когда наша страна обворованная, оскорбленная, униженная правлением негодных людей.  Другой Родины у меня нет, и не будет.»  - Евгений Березняк

                  Родился в 1914 г. в Днепропетровске.  Ровно через 20 лет после войны вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Евгения Березняка орденом Отечественной войны первой степени (в военное время он был для всех просто «капитаном Василием Михайловым»). Евгений Степанович награжден орденами Октябрьской революции, Трудового Красного знамени, орденом «Знак Почета», медалями «За трудовую доблесть» первой и второй степени. Польское правительство наградило заслуженного учителя Украины орденом «Вертутти Милитари», Золотым крестом партизанской славы, медалями, в том числе «За спасение памятников культуры и искусства», «За спасение Кракова». В 90-х годах Евгений Березняк был отмечен орденами «За заслуги» и Богдана Хмельницкого третьей степени. В августе 2001 года Президент Украины Леонид Кучма присвоил разведчику звание Героя Украины с вручением ордена «Золотая Звезда».      Почетный  академик Академии педагогических наук, почетный профессор Национального университета им.Драгоманова, почетный доктор Института педагогики, почетный профессор Горного университета в Днепропетровске. Почетный  гражданин Киева, Кракова и Новомосковска (в Днепропетровской области), в  2011 году отметил 97-милетие.

                 Закончил пединститут и с 1932 года по распределению работал учителем сельской школы, завотделом Гродненского гороно (на Западной Украине). С октября 1939 года и до начала войны заведовал Львовским горотделом народного просвещения (там же), затем вернулся в Днепропетровск.  В первый период войны (2 года из 3-ех) был подпольщиком на оккупированной территории. Сначала был легализован как учитель начальных классов, потом работал на железной дороге и счетоводом в немецкой фирме «Украинель». После освобождения Днепропетровска в октябре 1943 года работа в подполье закончилась, ему  вернули хранившийся в эвакуации партбилет и назначили руководителем отдела печати Днепропетровского областного комитета партии. Ему дали квартиру, приличную зарплату и  высокую должность. Но тут разведчики Третьего Украинского фронта обратились с предложением отправиться в Москву в школу военной разведки и… Березняк, не раздумывая, дал свое согласие, решительно оставив, казалось бы, абсолютно заслуженное материальное благополучие и мирный труд простого обывателя.

               В конце 1943-го (заметим, что до окончания Второй Мировой оставалось еще целых 2 года!) его направили в Москву в школу ГРУ. После ее окончания он возглавил группу разведчиков под кодовым названием «Голос». Через год и 3 месяца после, казалось бы, окончания оккупации для своего родного города, Евгений Березняк вновь и добровольно «нырнул» в опасные будни военного разведчика на оккупированной пока еще фашистами территории, на этот раз – территории Польши.  Так, в ночь на 19 августа 1944 года, "Голос" десантировался под Краковом. Но по ошибке пилотов разведчики были выброшены не в том квадрате, и Березняка в лесу задержали немцы. В гестапо "Голос" заявил, что он должен на рынке передать агенту питание для рации и деньги. С рынка ему удалось сбежать и выйти на связь с радисткой, которой он передал информацию о готовящемся уничтожении Кракова.

              Однако, после возвращения к своим, он попал в лагерь НКВД: у органов вызвало подозрение его пребывание в гестапо и побег оттуда. Но после ходатайства ГРУ (государственное разведывательное управление СССР, где Березняк учился с 43 по 44 год) его отпустили.

             После войны он работал в сфере образования. С апреля 1998 года на пенсии. В 1978 году на экраны СССР вышел художественный фильм известного советского писателя и сценариста Юлиана Семенова под названием «Майор Вихрь», где прототипом героя фильма стал Евгений Березняк.

            «АКИ»  предлагает вниманию читателей выдержки из открытых источников – интервью разных лет, взятых у легендарного советского разведчика. В них, как нам кажется, особенно четко прослеживается личное отношение автора к событиям давно минувших дней в контексте к события дней сегодняшних. Как в мире, так и в независимой Украине.

___________________________________________________________________

                        ПОДВИГ  РАЗВЕДЧИКА – как  сценарий  фильма…

                «…В 1943 году активный участник днепропетровского подполья закончил разведшколу. В ночь с 18 на 19 августа 1944 года группа военных разведчиков под кодовым названием «Голос» десантировалась на территорию Польши под Краковом, имея задачу узнать дислокацию штабов, узлов связи, аэродромов, оборонительных сооружений в районе Кракова. В первый же день задания Евгения Березняка, спящего в лесу, разбудили ударом сапога жандармы. В руки немцев попал и портфель подозрительного человека с батареями для рации, большой суммой денег, а также пистолет «ТТ»  и «финка». Этого было достаточно, чтобы жандармы поняли, с кем имеют дело. В гестапо, куда передали разведчика, Евгений Степанович «признался» под пытками, что является советским связным, должен передать деньги и батареи нашим резидентам в Кракове, получить пакет и вернуться назад. Встреча, дескать, запланирована на краковском рынке с 24 по 27 августа, где под видом продавца карманных часов «Омега», в темно-синем костюме из английского бостона, из верхнего кармана пиджака которого должен выглядывать розовый платок, он якобы должен «прогуливаться». К нему подойдет человек среднего возраста и спросит: «Давно ли из Киева?». Вещи, найденные при Березняке, подтверждали его версию. В общем, гестапо поверило.   На рынке, воспользовавшись паникой, спровоцированной жандармами, которые открыли стрельбу во время облавы на валютчиков, разведчик бежал. Более того, Евгений Березняк и его группа выполнили задание командования. Его ребята средь бела дня у немецкого гарнизона взяли инженера, руководившего участком строительства укреплений в районе Кракова, - Курта Пеккеля, который добросовестно и с мельчайшими деталями нарисовал план оборонительных сооружений Кракова и спланировал, как можно заминировать город.

                  Много достоверных и очень важных сведений добыл осведомитель группы, начальник третьего отделения войсковой контрразведки (абвера) Курт Гартман. Это был информатор с очень широкими возможностями. Именно он помог бежать радистке группы - Ольге, попросив ее передать, что Курт Гартман предлагает свои услуги советской разведке. После соответствующей проверки ему дали кличку «Правдивый». Гартман добывал сведения об агентуре, засылаемой в советский тыл, спас от провалов несколько наших разведгрупп, предупреждая о запеленгованных сигналах. Кроме того, Гартман устроил на работу в абвер заместителя Березняка Алексея Шаповалова по кличке «Гроза». Представил его своему шефу как бывшего полицая, и Гроза получил пропуск с правом проезда по всем зонам краковского укрепрайона и жалование в 500 марок. В конце концов, группа «Голос» полностью расшифровала 17-ю гитлеровскую армию. В Центр ушла информация о дислокации всех ее дивизий, расположении штабов, укреплений, минных полей. Знали даже, сколько в дивизиях оружия, сколько стариков, юношей… Благодаря этим данным были сохранены десятки тысяч жизней советских солдат. Операция по взятию Кракова имела колоссальное значение.

                   Кстати, никто до окончания операции не знал, что Березняк побывал в гестапо. Как вспоминал Евгений Степанович, «если бы я сразу доложил о своем побеге из гестапо в Центр, не исключено, что Алексей Шаповалов получил бы приказ меня ликвидировать и возглавить группу». Считалось, что, попав в гестапо, человек мог выбирать: либо смерть, либо предательство. После возвращения из вражеского тыла, Березняк подал рапорт о своем побеге. В результате День Победы он с радисткой Ольгой встретил за колючей проволокой в лагере НКВД под Москвой. И только благодаря большому влиянию его бывшего преподавателя по разведшколе Василия Евенко, разведчиков спустя некоторое время отпустили, не отправив в штрафбат на японский фронт. Отец разведчика был уверен, что во время войны сын где-то партизанил.»

___________________________________________________________________--

 

МАЙОР  «ВИХРЬ»  о  «ЗАВИХРЕНИЯХ»  УКРАИНСКИХ  ПОЛИТИКОВ…

  Евгений Степанович, можете поделиться секретом своего долголетия?

  Никогда об этом не задумывался… Дело, наверное, в том, что я всегда работал. Но в моей жизни было множество моментов, когда от смерти меня отделяли секунды, сантиметры, миллиметры. Так, однажды в Днепропетровске, где я работал в подполье, меня остановил патруль. Само по себе такое дело несет в себе элемент опасности во время войны. Но я им предъявил газету «Звезда» за 1937 год со статьей «Очистити школи від націоналістичного охвісття», где меня некоторые мои недоброжелатели тогда назвали «петлюровцем». И меня немцы не только отпустили, но еще и предложили работу в полиции.

Но самым трагичным в моей жизни был эпизод, когда немцы обнаружили нашу радиостанцию на хуторе Санка, на чердаке дома Михала Врубля. В пристройке был сеновал, который от леса ограждался дощатой стеной. В ней можно было поднять две доски и попасть в убежище, где я и находился при провале нашей группы. Это в фильм не вошло, кстати… Радиостанцию стащили с чердака, вместе с Ольгой «Комар», она не успела снять наушники, не успела воспользоваться ни гранатой, ни пистолетом. Ее посадили на скамейку, которая ограждала мое убежище, я находился от нее на расстоянии 5 -10 см… Допрос длился полтора часа. Если бы я шелохнулся, чихнул, если бы я повернулся, все было бы кончено.

Мне повезло, что гитлеровцы были без собак. Они забрались на сеновал, прокалывали сено. Надо мной то с одной стороны, то с другой появлялся штык. О том, что я в убежище, знала Ольга, знал хозяин, знали его дочери Рузя и Стефа. Я слышал все вопросы, которые гитлеровцы задавали Ольге, слышал ее ответы. Я видел в щель хозяина квартиры, которого положили на землю, и над ним стоял автоматчик, видел Стефу, которую тоже положили на землю. Из дома вытащили мой костюм темно-синего бостона, в котором я сбежал с рынка . «Кому принадлежит костюм?». Хозяин был выше меня и мощнее, костюм ему не подошел. «Где хозяин костюма?». Он отвечает, мол, я случайно купил этот костюм по дешевке. Чтобы облегчить свою участь, им всем стоило показать пальцем или кивком головы на мое местопребывание… Рузя в прошлом году умерла, а Стефа живет и сегодня.

Кстати, позже  я побывал в Пальмирах спустя 30 лет после начала Второй мировой войны, в 1969 году, в составе делегации Всемирного совета мира. Глава совета Ромеш Чандра и первый послевоенный президент Польши Юзеф Циранкевич попросили, чтобы я выступил перед студентами как член делегации. Я зашел посмотреть и обнаружил полный зал развязной молодежи: пьют пиво, ноги на столе. И я решил не рассказывать о каких-то глобальных и масштабных событиях, а рассказать о судьбе конкретной польской семьи, той, где работала наша радиостанция. И я рассказал о судьбе Михала Врубля и его двух дочерей. Гитлеровцы повесили Михала в лагере смерти Освенцим, а дочерей забрали в лагерь Равенсбрюк. Их потом освободили американцы. Стефу и Рузю выносили на носилках, они обе весили по 24 кг. Я рассказывал о патриотизме, который проявила эта семья - и в зале воцарилась гробовая тишина…

- Бывало ли Вам страшно подвергать свою жизнь такой опасности?

Знаете, подобных, безвыходных на первый взгляд ситуаций, у меня были десятки. 12 января 1945 года, немецкие каратели окружили лагерь нашей группы, и командир польского отряда на базе которого мы находились, поручик Герард Возница подполз ко мне в разгар боя и сказал: «Капитан, выводи свою радиостанцию – она для нас важнее, чем весь отряд».

А в предпоследний день пребывания в гитлеровском тылу разведгруппы «Голос» на ее лагерь, в котором оставались только наши радистки Ольга и Анка, повар Абдулла Гатауллин («Саша») и я, вывалилась группа хорошо вооруженных немецких солдат и офицеров. Ситуация требовала мгновенной реакции, ведь стоило мне растеряться – и группе конец. Каким-то чудом я успел первым поднять автомат и скомандовал им «Стой! Руки вверх!». Мне удалось застать противников врасплох, и они  подчинились. Мы разоружили гитлеровцев и впоследствии передали в советский лагерь для военнопленных. Да, мне было на войне страшно. Но военный разведчик должен всегда сохранять хладнокровие и верить в победу.

  Что вы думаете о нынешней украинской разведке?

— В нашей разведке есть очень много умных профессионалов. Но есть и те, кто был принят туда по указке сверху и часто это очень недобросовестные люди. Я считаю очень непорядочным и бессовестным того человека, который сейчас занимает пост руководителя органов госбезопасности (на момент интервью – 2005 год, - прим. «АКИ»). Он поднял архивы органов и подал их в искаженном виде. Он воспользовался ими для охаивания всего нашего прошлого. Это факт.

Прошлое у нас было очень разнообразное. Были периоды процветания и подъема нашего государства, особенно после войны. А были периоды преследований, террора, неправильных и нелепых решений. Это все надо преподносить правдиво. Но нельзя же охаивать все, создавать музей оккупации... Кто оккупировал Украину? Не было у нас до революции государства, какую же страну эти Советы «оккупировали»? Советы создавались в Украине, на нашем заводе «Арсенал», они создавались Чубарем, Петровским, видными деятелями украинской национальности. И с первых дней создания, Украина не была второстепенной в Советском Союзе, она была на ведущем месте. Мы всегда занимали первенство по вопросам просвещения, у нас было свое министерство просвещения, министерство иностранных дел. Разве это не признаки государственности? Ведь при оккупационных режимах такая «роскошь» не позволяется – тогда все и вся подчинены только и исключительно «оккупационному центру». А на Украине всегда было то, что сегодня понимается как «местное самоуправление».

— Как сейчас поляки оценивают Вашу роль в спасении Кракова?

— Официальные власти Польши перестали меня приглашать после прихода к власти Леха Валенсы (в 1989 году).  И на 50-летие освобождения Кракова я ездил в Польшу по приглашению общественных организаций. На столе в кабинете у генерального консула СССР я обнаружил газету «Glos Krakova» с такими словами на первой странице: «Завтра будет годовщина освобождения Кракова. 18 января 1945 года в Краков ворвались полураздетые, голодные солдаты маршала Конева, начались грабежи и насилие. Кто будет завтра возлагать цветы на могилы оккупантов, тот не может считать себя поляком». Представляете, каково мне было читать эту публикацию в краковской газете?  А на следующий день было большое собрание краковской интеллигенции в Ягеллонском университете. Мне предоставили слово, и я прочитал эти слова из газеты. Сказал, что мне известно, что в зале есть люди, готовые подписаться под этой публикацией: «Так вот я к вам, господа, обращаюсь. Ответьте, на каком основании вы меня называете оккупантом? Я летел к вам тогда, когда в нашей стране уже не было немцев. Я летел к вам, зная, что 75% таких как я десантников погибает. Почему вы называете оккупантом мою радистку, которой не было 18 лет? А вы знаете, что если бы не войска маршала Конева, не было бы этого университета? Был бы уничтожен театр им. Юлиуша Словацкого, историческая память Кракова – дворец Вавель». Тишина стояла гробовая, а когда я закончил – взрыв аплодисментов, весь зал поднялся, овация была минут пять. Так меня встретили при Валенсе. Кстати, поляки первые наградили меня орденом, когда узнали настоящую фамилию. Я ведь был для них капитан Михайлов. Они узнали, что я на самом деле Березняк, нашли мой адрес, и я получил высокий орден «Виртути Милитари».

— Вы с 1949 до 1954 года жили и работали во Львове. Приходилось сталкиваться с представителями УПА?

  Я вернулся во Львов после лагеря НКВД СССР в Подольске, и, даже не смотря на это, меня неплохо приняли местные партийные органы. Мне поручили заведовать сектором печати областного комитета КПСС. Поскольку это не мое призвание - я не журналист, не газетчик, не писатель - я попросил руководство облкомитета, чтобы они вернули меня в педагогическую сферу. И вскоре меня назначили на ту должность, которую я занимал до войны – завотдела народного образования. Я открывал там украинские школы, начинал развитие нового этапа просвещения. В гороно я работал до 1950 года. А потом был начальником отдела учебных заведений Львовской железной дороги. В моем подчинении находились техникумы, школы, детские сады – вся система просвещения Львовской железной дороги. В то время во Львове ослабевшие и разрозненные, но еще действовали группы ОУН-УПА. Из личной памяти о деятельности УПА мне осталась история о том, как меня приговорили к казни.

В 1949 году, когда я еще работал в горотделе образования, я однажды вернулся с обеденного перерыва. Телефон обычно стоял на тумбочке, а тут я нашел его прямо на столе, напротив моего кресла. Я поднял телефон, чтобы поставить на место, нашел под ним записку: «Якщо ви, пане, будете поводити себе так, як зараз, то попереджаємо, що ми вас знищимо». Я сообщил об этом начальнику львовского КГБ, но тот, видимо, не обратил внимания: такие предупреждения получали и другие. Прошло примерно две недели. И вот где-то в 11 часов ночи у меня в кабинете раздался звонок. Перепуганным голосом моя соседка, местная дивчина 17-18 лет Лида, сказала: «Пане Євгене, молю я вас, не йдіть сьогодні додому, вас чекають хлопці біля брами». Я переночевал в своем кабинете, на следующий день предупредил органы безопасности. От второй попытки «хлопці» отказались…  Эта соседка недавно поздравляла меня с 95-летием, и я ей сказал, что живу уже 95 лет потому, что в 1949 году она предотвратили мой уход в иной мир. Вот такая была у меня ситуация с бандеровцами. Но я был, признаться, удивлен. Видимо, они не знали кусочка моей биографии.  Когда я в 1939 году приехал во Львов, то во Львове было три украинских школы: одна гимназия и две начальные школы. А еще было 14 еврейских и почти 80 польских. Я сделал все, что мог, чтобы через два года во Львове появилось около 80 украинских школ.

— Для чего украинская власть пытается реабилитировать ОУН-УПА?

— Потому что они сами принадлежат к этой категории, имели непосредственное соприкосновение с ОУН, УПА и т.д. Мне кажется, что наш президент (на тот момент Виктор Ющенко, - прим. «АКИ») имеет к ним непосредственное отношение через своих родителей. А вот бывший президент Кравчук публично рассказывал, как носил еду в лес для бойцов ОУН-УПА, а потом стал секретарем ЦК Компартии Украины по идеологии. Каким надо быть бессовестным человеком, чтобы это делать? Лучше уж признайся, что ты это делал и что ты предатель.

В моем последнем сборнике, который я, кстати, подарил президенту Ющенко, есть, например, такие статьи, как "Цена бездарных реформ" или "Не было бы победы, не было бы Украины".  Когда я уходил на пенсию, Украина, по данным ЮНЕСКО, занимала 5-е место по уровню образования. А сейчас — 50-е. У нас по официальным данным 10 тыс. юношей и девушек, которые не пересекали порога школы. Я открыто говорю о развале армии, в том числе и СБУ, о том, что у власти сейчас нет профессионалов, нет настоящих политиков, много недоумков.

- Евгений Степанович, разведка – это призвание?

 - Мне кажется, что больше – это  приобретенные навыки. Какой же я разведчик? Я учитель, после войны стал кандидатом педагогических наук, мне было присвоено звание «Заслуженный учитель Украины». Хочу подчеркнуть, что важной составляющей  личности разведчика является патриотизм. В агентурную разведку шли не по приказу, а добровольно. Я знал, к примеру, что 75% разведчиков, заброшенных во вражеский тыл, погибают. Но это не остановило ни меня, ни моих товарищей. Представьте, практически в каждой разведгруппе была радистка, молодая, 18-19-летняя девушка, которая добровольно вызвалась работать во вражеском тылу. В Советском Союзе система патриотического воспитания работала очень хорошо, да и готовились к возможной войне мы основательно. Свой первый прыжок с парашютной вышки я совершил в 1939 году, когда работал учителем, прошел и серьезную подготовку по линию ОСАвиаХима. Защита Родины была для молодого человека того времени первоочередной задачей.

 Меня трудно назвать фанатичным защитником Советской власти. Да, она помогла мне получить образование, дала хорошую должность. Но меня не обошли стороной и необоснованные преследования. В 1937 году меня на ровном месте обвинили в национализме и петлюровщине, хотя во времена активной деятельности Петлюры на Украине я был еще ребенком. Меня исключили из комсомола, уволили из районо и школы, и мои коллеги тайком меня подкармливали. После выполнения боевого задания под Краковом, за которое я не получил наград, я оказался в лагере НКВД № 174 для государственной проверки, и трансляцию парада Победы мне довелось слушать, фактически находясь в заключении. Мне знакомы «прелести» и по линии НКВД и госбезопасности, как и абвера с гестапо. Но при этом я всячески одобряю, что Советская власть воспитывала уважение к своей Родине, патриотизм, чего сегодняшней Украине заметно не хватает…

Категория: «VIP-Земляки» | Добавил: Gross (09.05.2011)
Просмотров: 1593 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]